Нашёл хорошую заметку А. П. Никонова: http://technicamolodezhi.ru/rubriki_tm/kolonka_nikonova/apnikonov_pochemu_grobyi_zakolachivayut
Да, это подтверждается данными фольклора и древних литератур. Стеблин-Каменский в книге "Мир саги" писал, что архаическое сознание мыслит смерть только как прямое продолжение земной жизни, пусть в виде трупа. Никакой души - только ходячий покойник, которого нужно изолировать от живых. Вот почему в исландских сагах мертвецы сидят в своих курганах с мечом на куче золота, ревниво охраняя клады от грабителей. Внутри кургана жизнь продолжается, но какая-то другая - неведомая и страшноватая: "Не влезай - убьёт". Это самое примитивное и архаичное представление о загробном существовании. Конечно, на нём и основаны все кладбищенские мотивы в славянском и европейском фольклоре - упыри и прочие ходячие покойники (в русской грамматике, кстати, одушевлённое имя существительное).
Стало быть, тантрийские йогины, живя на кладбище, натираясь кремационным пеплом и украшая себя костями, во-первых, нарушали самое фундаментальное культурное табу, во-вторых, целенаправленно пытались сломать именно этот защитный рефлекс, страх не просто перед смертью - перед мёртвыми.
В христианстве нарушение этого табу - не экстремальная, а самая что ни на есть массовая практика, сейчас благообразно прикрытая парчой. Мощи святых выставляют напоказ в гробах, целуют, в средние века даже модно было носить в крестах-мощевиках на теле. В конце концов, мощи мучеников обязательно ставят под престол или зашивают в антиминс. А изначально евхаристия вообще совершалась на гробах мучеников. С точки зрения церковных канонов, служить литургию обязательно нужно на трупе, причём на трупе того, кто "принёс себя в жертву Христу".
Этот мрачный символизм, ничего общего не имеющий с евангелиями, заставляет в который раз задуматься о странных путях "духовности". Историческая церковь претендовала на то, что она пришла на смену иудаизму и продолжает его миссию. Но как раз в еврейской традиции мёртвое тело - предельная степень нечистоты в материальном мире...
Да, это подтверждается данными фольклора и древних литератур. Стеблин-Каменский в книге "Мир саги" писал, что архаическое сознание мыслит смерть только как прямое продолжение земной жизни, пусть в виде трупа. Никакой души - только ходячий покойник, которого нужно изолировать от живых. Вот почему в исландских сагах мертвецы сидят в своих курганах с мечом на куче золота, ревниво охраняя клады от грабителей. Внутри кургана жизнь продолжается, но какая-то другая - неведомая и страшноватая: "Не влезай - убьёт". Это самое примитивное и архаичное представление о загробном существовании. Конечно, на нём и основаны все кладбищенские мотивы в славянском и европейском фольклоре - упыри и прочие ходячие покойники (в русской грамматике, кстати, одушевлённое имя существительное).
Стало быть, тантрийские йогины, живя на кладбище, натираясь кремационным пеплом и украшая себя костями, во-первых, нарушали самое фундаментальное культурное табу, во-вторых, целенаправленно пытались сломать именно этот защитный рефлекс, страх не просто перед смертью - перед мёртвыми.
В христианстве нарушение этого табу - не экстремальная, а самая что ни на есть массовая практика, сейчас благообразно прикрытая парчой. Мощи святых выставляют напоказ в гробах, целуют, в средние века даже модно было носить в крестах-мощевиках на теле. В конце концов, мощи мучеников обязательно ставят под престол или зашивают в антиминс. А изначально евхаристия вообще совершалась на гробах мучеников. С точки зрения церковных канонов, служить литургию обязательно нужно на трупе, причём на трупе того, кто "принёс себя в жертву Христу".
Этот мрачный символизм, ничего общего не имеющий с евангелиями, заставляет в который раз задуматься о странных путях "духовности". Историческая церковь претендовала на то, что она пришла на смену иудаизму и продолжает его миссию. Но как раз в еврейской традиции мёртвое тело - предельная степень нечистоты в материальном мире...