![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
"Дневник провинциала в Петербурге"
"...При нынешней централизации, власть именно находится в сем беспомощном и, так сказать, ироническом состоянии.
Губернаторы стеснены судами, палатами, общими присутствиями. Ищут преданности и находят одно противоречие.
Исправники лишены права поступать по обстоятельствам и, не имея прочной руководящей нити, совсем никак не поступают.
Становые пристава до такой степени опутаны сетями начальственных предписаний, что вскоре самую жизнь за тягость себе почитать будут. О дворянах-землевладельцах - умолчу.
Все жалуются и вопиют; везде говорят о власти, везде ищут сего надежного убежища и, за всем тем, не токмо не приближаются к оному, но, в похвальном стремлении всех осчастливить, постепенно все больше и больше от здравого смысла отдаляются!
И сие все при наших обширных, можно сказать, даже непреоборимых пространствах!!"
(...)
- А ну ее, Америку! Главное дело - децентрализация чтоб была... Согласен ты, что централизация - вред?
- Вред-то вред... что и говорить!
- Ну, а ежели вред, стало быть, как следует, по-твоему, поступить?
- А черт его знает, как оно там...
(...)
- А я про что же говорю! Именно: черт не разберет! Ты сообрази только, какое мордобитие-то пойдет - любо!
И Прокоп залился таким раздражающим смехом, что я несколько секунд стоял как ошеломленный. Передо мной вдруг совершенно отчетливо встала вся картина децентрализации по мысли и сердцу отставного корнета Толстолобова... Это было ужасное зрелище...
Не было ни судов, ни палат, ни присутствий - словом сказать, ничего, чем красна современная русская жизнь. Была пустыня, в которой реяли децентрализованные квартальные надзиратели из знающих обстоятельства помещиков.
Бьют, испытывают и ссылают. Потом наскоро подкрепляют силы холодными
закусками и водкой и опять бьют, испытывают и ссылают.
Нет ни сапожников, ни портных, ни музыкантов, ни литераторов, ни ученых, ибо всех испытывают. Все кому-нибудь когда-нибудь нагрубили, за всеми есть какой-нибудь счетец, и потому все подлежат исследованию. Объятый ужасом, я инстинктивно схватился за графин и сразу выпил десять рюмок очищенной.
"...При нынешней централизации, власть именно находится в сем беспомощном и, так сказать, ироническом состоянии.
Губернаторы стеснены судами, палатами, общими присутствиями. Ищут преданности и находят одно противоречие.
Исправники лишены права поступать по обстоятельствам и, не имея прочной руководящей нити, совсем никак не поступают.
Становые пристава до такой степени опутаны сетями начальственных предписаний, что вскоре самую жизнь за тягость себе почитать будут. О дворянах-землевладельцах - умолчу.
Все жалуются и вопиют; везде говорят о власти, везде ищут сего надежного убежища и, за всем тем, не токмо не приближаются к оному, но, в похвальном стремлении всех осчастливить, постепенно все больше и больше от здравого смысла отдаляются!
И сие все при наших обширных, можно сказать, даже непреоборимых пространствах!!"
(...)
- А ну ее, Америку! Главное дело - децентрализация чтоб была... Согласен ты, что централизация - вред?
- Вред-то вред... что и говорить!
- Ну, а ежели вред, стало быть, как следует, по-твоему, поступить?
- А черт его знает, как оно там...
(...)
- А я про что же говорю! Именно: черт не разберет! Ты сообрази только, какое мордобитие-то пойдет - любо!
И Прокоп залился таким раздражающим смехом, что я несколько секунд стоял как ошеломленный. Передо мной вдруг совершенно отчетливо встала вся картина децентрализации по мысли и сердцу отставного корнета Толстолобова... Это было ужасное зрелище...
Не было ни судов, ни палат, ни присутствий - словом сказать, ничего, чем красна современная русская жизнь. Была пустыня, в которой реяли децентрализованные квартальные надзиратели из знающих обстоятельства помещиков.
Бьют, испытывают и ссылают. Потом наскоро подкрепляют силы холодными
закусками и водкой и опять бьют, испытывают и ссылают.
Нет ни сапожников, ни портных, ни музыкантов, ни литераторов, ни ученых, ибо всех испытывают. Все кому-нибудь когда-нибудь нагрубили, за всеми есть какой-нибудь счетец, и потому все подлежат исследованию. Объятый ужасом, я инстинктивно схватился за графин и сразу выпил десять рюмок очищенной.
